Крылья империи - Страница 42

У пруссаков — каждый дипломат — офицер. Собственно штат был сформирован из бывших пленных! Очень прагматично: не надо тратиться на переезды. Поэтому их посольство было самым защищенным зданием в городе.

Если бы гайдуки не спешились для штурма, Баглира с его отрядом догнали бы и изрубили в капусту. Или что там на Украине предпочитают заквашивать? А на своих двоих, пехота от пехоты — в таком честном удирании австрийским солдатам нет равных!

Баглир, отдуваясь, подскочил к настороженному пруссаку:

— Они уже близко!

Маленькая пушечка плюнула картечью.

Преследователей как языком слизнуло!

Баглир между тем собрал свою команду.

— Что, запыхались? Повторим? Ну, как хотите…

Он вытащил здоровенную луковицу карманных часов. День шел к концу. Быстро, слишком быстро! Пора и к Кужелеву.

И вот Баглир ввалился в знакомый домик, где скучали его соратники. Великий князь Павел не скучал, а перебирал запасы кужелевского холодного оружия.

— Все, кажется, хорошо, — сообщил он им, — осталось дождаться хотя бы сумерек. А как ваши дела?

— Все по плану, — сообщил Вадковский, — как я задумал.

Когда синева за окном сгустилась дочерна, Баглир со товарищи вышли во двор — и обомлели. Домишко был окружен сумрачным каре гвардейцев. Преображенцы, семеновцы, измайловцы — сливались в темноте мундирами.

— Это плохо? — спросил Павел у Баглира.

— Угу. Пошли в дом.

Но возле двери уже стоял невысокий горделивый человек, лучащийся озорной веселостью.

— Не торопитесь, господа… В сущности — куда нам торопиться? А разговор — дело невредное. В противном случае с вами будут говорить вот эти декорации, — он обвел рукой ряды солдат. И не расстраивайтесь особо. План ваш был хорош, и если бы не я…

— А кто вы? — поинтересовался Вадковский.

— Здесь меня знают как графа Сен-Жермена. Это имя настоящее, хоть и не родное, пожалованное, но я к нему уже привык. А вы — князь Тембенчинский?

Баглир согласно поклонился.

— Вы слишком приметны, князь — и это главная ошибка вашего руководства. Вас узнали — а я всего лишь проверил жилища ваших друзей. Но я могу понять императора Петра. Ваш стиль действий достоин восторга.

— У его величества были и другие соображения, — улыбнулся Баглир. Сен-Жермен благополучно выдержал это зрелище, и ответил на его улыбку своей — не менее лучезарной.

— Без боя вы сдаться не настроены? Я готов вам гарантировать жизнь — и свободу где-нибудь за пределами этой страны.

Баглир оглянулся. Кужелев неблагородно сплюнул на землю. Вадковский отрицательно покачал головой. Павел прижался к грозному кирасиру и тоже отрицательно качал головой!

— Его высочество говорит: нет.

— Я предполагал что-то в этом духе! А как вам понравится поединок? Видите ли, серьезная битва может подвергнуть опасности жизнь цесаревича. Поскольку будет изобиловать разного рода случаями и возможностями. Скажу честно — против меня у любого из вас шансов немного, но и втроем против трех полков — тоже.

— Вчетвером, — поправил Сен-Жермена Павел.

— Все равно. А так — шанс. И обещаю — независимо от исхода поединка господа Кужелев и Вадковский будут просто выдворены с контролируемых нами территорий. А цесаревич Павел пойдет с тем из нас, кто одержит верх.

— А вы его самого спросили? Ваше высочество, вас устроит такой вариант?

Павел серьезно задумался.

— Да, — наконец сказал он Сен-Жермену, — эти господа хорошие. Я не хочу, чтобы их убили.

— Тогда приступим.

Сен-Жермен отошел в сторону и обнажил свою черную шпагу. Лунной дорожкой блеснул ятаган Баглира. Вот тут Сен-Жермену стало не до изящных поз. Ятаган Баглира был сразу везде и нигде, превратившись в размытое облако, да и сам фехтовальщик напоминал дерущуюся с коброй мангусту — на миг сгущался из вечернего воздуха, чтобы провести удар, и сразу оказывался в другом месте. Но Сен-Жермен оставался целехонек, а невидимое в ночи лезвие его шпаги описывало замысловатые фигуры в местах, где Баглир и его ятаган сгущались особенно часто.

Бой мог бы продолжаться дольше. Но над городом вдруг встало огневое зарево, и лихорадочных звон пожарных колоколов что-то нарушил в Баглировой манере. Черная шпага Сен-Жермена оказалась слишком близко, пришлось парировать. И вот клинки скрестились — и с хрустальным звоном ятаган переломился посередине.

Сен-Жермен опустил оружие. Баглир немедленно подобрал обломок ятагана и спрятал в ножны.

— Я могу рассчитывать на ваше слово? — спросил он.

— Конечно, — сказал Сен-Жермен, — вашим друзьям ничего не угрожает. Кстати, вы меня чуть было не достали. Это и есть та способность, из-за которой вас предпочли менее заметным агентам?

— Нет, граф. Павел, хватайся за меня!

Черно-желтые крылья поднялись у Баглира за плечами. Он сразу стал плоским и каким-то чуждым. Лоск человекообразия от него отлетел, как плащ, торопливо сброшенный влипшим в историю фехтовальщиком. Простой прием тимматского рукопашного боя — строенный удар крыльями по ушам. А крылья у Баглира были куда сильнее и длиннее рук. И длиннее руки Сен-Жермена со шпагой. Короткая немая сцена — безумие мира свело мозги и пальцы на курках гвардейцев. А графу не до того. Сознания, правда, не потерял — уши не те, человеческие, махонькие, да и перья снижают эффективность удара. И успел ткнуть, клинок прошел крыло насквозь, повернулся, послушный привычной к ужесточнению ран руке…

Два удара поставленных ребром крыльев о воздух — и Баглир уже над крышами перешел в горизонтальный полет. Взлет без разбега — признак хорошего планера, способного встать на попа и помахать крыльями. Альбатросы, например, по суше ходить практически не умеют, не то, что бегать. Однако взлетают. Одиночные выстрелы — что толку, из гладкоствольных-то мушкетов? Крики пресекающего напрасный огонь Сен-Жермена. Быстро очухался. И резкая боль в правом крыле. И стекающая по перьям теплая кровь — своя, собственная. Или?